Старший вице-президент Сбера по ESG: климатическая повестка объединяется с экономической

​​​​​По данным Всемирного экономического форума, с 2000 по 2019 год ущерб от усиления штормов, наводнений и аномальной жары составил не менее $2,86 трлн. Это означает, что изменение климата обходится человечеству в $16 млн каждый час, или в $267 тыс. каждую минуту. Поэтому одним из главных трендов прошедшей в Дубае 28-й Конференции сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата (COP28), которая оценивается экспертами как одна из самых сложных, стал поиск финансирования в рамках фонда для борьбы с глобальными климатическими вызовами.  
Об основных итогах СОР28 и трендах устойчивого развития — в интервью ТАСС со старшим вице-президентом Сбербанка по ESG Татьяной Завьяловой.
— Татьяна Владимировна, вы были в числе участников конференции в Дубае. Расскажите о своих впечатлениях.
— Главные темы СОР28 — поиск необходимых ресурсов для снижения темпов потепления, энергоперехода и адаптации, а также эффективных технологий для адаптации к изменениям климата. Практически на всех сессиях остро звучали вопросы финансирования. Ведь COP — это площадка, где страны пытаются выработать совместные меры в борьбе с глобальным климатическим кризисом, угроза которого, несмотря на все предыдущие договоренности, ощущается все острее. А ключевая проблема, на мой взгляд, состоит главным образом в систематическом неисполнении развитыми странами взятого на себя 14 лет назад в Копенгагене обязательства направлять $100 млрд ежегодно в адрес развивающихся стран для компенсации последствий изменения климата. Все еще нет прозрачной схемы распределения этого обязательства, регламентированного контроля за его использованием. К достижениям этой СОР можно отнести спорное и поэтому временное решение — сформировать фонд климатических потерь и ущерба. Почему решение спорное? Потому что оно так же не поддержано никакими правилами распределения бюджетов, порядка и контроля. Очевидно, что дискуссия и напряжение в этом вопросе сохраняются, но СОР28 показала отчетливый переход от научно-активистской дискуссии вокруг климата к фокусу на финансово-экономические и бизнес-задачи, связанные с изменением климата. В теме изменений климата все гораздо понятнее. Крупнейшие западные экономики настаивают на решении об отказе от ископаемого топлива, в связи с чем на саммите было принято историческое соглашение о переходе от ископаемого топлива на возобновляемые источники энергии. Основное содержательное противоречие документа лежит в предлагаемом ООН целеполагании. В соответствии с ним любое ископаемое топливо подлежит запрету (постепенному, но все-таки запрету), в то время как развивающиеся страны справедливо предлагают фокусироваться на снижении антропогенного воздействия в целом. СОР28 вышла на мягкую формулировку, которая в целом устроила всех: постепенный переход от ископаемого топлива, который предполагает справедливые и социально ответственные сценарии, а также не определяет жестких сроков. Критиков такого решения на обоих полюсах много, но тем не менее это первый консенсус, в котором развитые западные страны услышали позицию развивающейся части мира.— А какие, на ваш взгляд, главные итоги конференции конкретно для России?
— С точки зрения России важным, на мой взгляд, стало принятие первого отчета о Глобальной инвентаризации выполнения целей Парижского соглашения. В документе отмечено, что цели должны быть достигнуты с соблюдением принципа общей, но дифференцированной ответственности и соответствующих возможностей для разных стран. Этот же подход нашел отражение и в финальном соглашении по итогам конференции, это вполне соответствует позиции Российской Федерации.И конечно, много обсуждений велось вокруг климатических позиций стран БРИКС, членом которого является и наша страна. Сегодня БРИКС — это пятерка передовых развивающихся экономик, совокупное население которых составляет 3,23 млрд человек, или более 40% населения мира. Альянс обеспечивает 31,5% мирового ВВП по паритету покупательной способности, обходя по этому показателю G7. А если мы говорим про климат, страны БРИКС имеют самый большой потенциал природных экосистем — более 30% мировой территории, около 40% мировых запасов лесов. Потенциал совместных климатических проектов составляет 37% от всех совместных инициатив. Очевидно, что нашим странам нужна консолидация позиций по климату. И конечно, в этом плане особое значение для экономик стран БРИКС приобретает неизбежность монетизации трансграничного углеродного налога (CBAM) с 2026 года.— А если говорить в этом разрезе о Сбере?
— Что касается Сбера, то мы совершенно четко осознаем необходимость участия российского бизнеса в глобальном климатическом диалоге, особенно в рамках совместных инициатив БРИКС. Видим в этом возможность закрепления себя в числе главных трендсеттеров климатической и ESG-повесток. Ведь в России, как и в других странах альянса, сегодня активно формируются регуляторные и финансовые механизмы климатической повестки. Более того, многие из них уже апробированы и хорошо работают.— В следующем году Россия будет председателем стран БРИКС, что может дать дополнительные возможности по продвижению российских ESG-инициатив на международном уровне. Каковы, на ваш взгляд, перспективы такого продвижения и сотрудничества?
style="z-index:-1;opacity:0;left:0;pointer-events:none;position:absolute;margin:0" class="InPageAd_container__BzrCT ">— У стран БРИКС гораздо более близкое понимание проблематики и возможных путей решения в связи с изменениями климата и задачами по адаптации. Наша стратегическая задача на следующий год — придать новый импульс обсуждению совместной позиции и инициатив в повестке устойчивого развития, потому что в странах объединения существует запрос на создание единой климатической площадки и урегулирования разногласий в подходах по решению климатических задач между развитыми странами и развивающимися. Поэтому в рамках председательства в следующем году мы готовы выступить инициатором создания климатического совета стран БРИКС. На фоне роста фокуса на экономические и бизнес-составляющие в климатической повестке климатический совет стран БРИКС+ может раскрыть и развить потенциалы создания новых кросс-граничных рынков и технологических решений.— Расскажите о совете подробнее.
— Совет может стать постоянно действующей площадкой для синхронизации методологий, обмена данными, технологиями, передачи опыта. И одним из первых проектов здесь может стать создание единого реестра углеродных единиц БРИКС, который за собой подтянул бы вопросы методологии и верификации, а также выработку условий для взаимного признания и обмена углеродными единицами.— Интересный факт: по данным Всемирного экономического форума, ESG-повестка и технологии будут основными драйверами трансформации мирового бизнеса на горизонте пяти лет, а к 2030 году рынок "зеленых" технологий превысит $9,5 трлн. На ваш взгляд, может ли технологический бум реально помочь устойчивому развитию?
— Я бы сказала, что симбиоз технологий и ESG — это, возможно, не всем очевидный, но при этом один из самых глобальных трендов на сегодняшний день. Технологии, особенно решения на базе искусственного интеллекта, играют важную роль в вопросах устойчивой трансформации, поскольку способны предложить решения для достижения целей устойчивого развития — по оценкам экспертов, 79% целей устойчивого развития могут быть решены с помощью искусственного интеллекта.Показателен, например, успешный опыт интеграции технологии AI в повестку устойчивого развития в Малайзии. Там с его помощью активно обновляется производственный сектор, контролируется подлинность потребительских товаров, лекарств и продуктов, анализируется товарооборот, оптимизируются логистические цепочки. В Китае и Индии искусственный интеллект применяют для повышения урожайности, а в ЮАР он использует данные из различных систем видеонаблюдения для аудита производственных площадок и повышения безопасности рабочих мест.У Сбера, кстати, тоже есть собственные разработки на стыке искусственного интеллекта и ESG. К примеру, мы разработали собственную модель риск-событий и расчета их экономических последствий с использованием инструментов искусственного интеллекта. Также мы сделали и уже внедрили AI-модель для выявления несанкционированных свалок. Создали решения, которые помогают отслеживать и оценивать состояние популяций исчезающих видов на основе данных фотосъемки. В перспективе эта система станет единой системой хранения и обработки данных краснокнижных животных. Этот проект мы реализуем совместно с ДВФУ и центром "Амурский тигр".Но нельзя забывать и о том, что деятельность самих моделей искусственного интеллекта очень энергозатратна, и важно постоянно думать о том, как снизить их углеродный след и соблюсти баланс. Одним из решений здесь как раз может стать возможность переучивать существующие модели и повторно их использовать, а не создавать с нуля.— В этом году многие компании подводят итоги трехлетнего стратегического цикла и переходят в следующий. Расскажите, какие стратегические цели ставил перед собой Сбер при принятии своей первой стратегии по ESG в 2021-м и каковы главные итоги ее реализации, всех ли целей удалось достичь?
— Объем нашего портфеля ответственного финансирования на текущий момент составляет более 2,4 трлн рублей, хотя в 2021 году наш ориентир был 1,3 трлн рублей. Ожидаем, что на горизонте 2026 года портфель может вырасти на 40% к текущему и составить порядка 3,4 трлн рублей. Также мы запустили более 20 некредитных ESG-продуктов для бизнеса, которые пользуются большим спросом и формируют рынок емкостью более 1 млрд рублей, разработали и недавно запустили собственную платформу сертификатов "зеленой" энергии. Данный инструмент перестал быть доступен российскому бизнесу в 2022 году, а наше решение восполнило этот пробел.В части снижения собственного воздействия на окружающую среду одним из ключевых приоритетов для нас была климатическая стратегия. По итогам прошлого года мы перевыполнили целевые показатели: по охвату 1 снизили выбросы относительно базового 2019 года на 21% (планировали 5%), по охвату 2 — на 18% (планировали 15%).— А какие ключевые направления новой ESG-стратегии вы для себя определили?
— В Стратегии-2026 мы выделили три самых важных на сегодняшний день направления: это развитие качества жизни в регионах и рост социальной вовлеченности, создание и внедрение инструментов и сервисов для ответственного образа жизни и бизнеса, а также развитие международного сотрудничества. В частности, речь идет о создании новых институтов на пространстве стран БРИКС/ БРИКС+, о чем я упоминала ранее.В операционной деятельности мы ставим цели по снижению собственного воздействия на окружающую среду, сокращению выбросов парниковых газов и сохраняем взятые на себя обязательства по достижению углеродной нейтральности к 2030 году. Надеемся достичь этого за счет внедрения энергоэффективных технологий, оптимизации маршрутов транспорта и закупки "зеленой" энергии. А в рамках стратегии до 2026 года для ответственных потребителей мы запускаем линейку продуктов с пилотированием таких решений, как "зеленая" ипотека и вклады с благотворительными отчислениями.— И в заключение — какой прогноз развития повестки устойчивого развития в России и в мире вы можете дать?
— К сожалению, проблемы экологии и климата сохраняют острую актуальность для каждого человека в мире. Если сейчас взять и прочитать итоговое заявление саммита (СОР28 — прим. ТАСС), то слово "адаптация" вы увидите в нем во много раз чаще, чем "митигация".— Поясните, о чем тут речь.

— Это значит, что большинство принимаемых мер будет направлено уже на адаптацию к изменениям климата: о полном предотвращении негативных последствий говорить уже не приходится. И бизнес, и правительства осознают, что полноценную, системную модернизацию можно проводить только на основе энерго- и ресурсоэффективных технологий, а гармоничное развитие общества в будущем невозможно без отказа от разрушающих природу производств.Для России же, на мой взгляд, главным ориентиром должна стать работа с теми экологическими и экономическими вызовами, которые актуальны именно для нашей страны, понятны и разделяемы ее гражданами. И если нам удастся выстроить такую систему, которая будет объединять всех стейкхолдеров вокруг этих задач, то "зеленая" трансформация в России обретет еще большую осязаемость.В итоге главной целью всех этих инициатив является человек: благополучие и развитие нас и наших близких во всех сферах жизни. Слова "устойчивое развитие", "новые технологии", "инновации", "энергоэффективность" звучат для обычного человека абстрактно и беспредметно. А "чистый воздух", "чистая вода", "здоровая пища", "отсутствие свалок" откликается в каждом. Именно с этой точки зрения, на мой взгляд, нужно подавать ESG-повестку и в России, и в мире — простыми человеческими ценностями, понятными каждому."Чтобы жить, нужны солнце, свобода и маленький цветок" — это глубокое и мудрое высказывание принадлежит Андерсену. Уверена, что благодаря нашим совместным усилиям они у нас будут всегда!