Надушенный Версаль: как ароматы стали языком статуса и этикета французского двора

Производство духов в Грасе разрасталось одновременно с ростом могущества французской короны, и королевское владычество последовательно мобилизовало парфюмерное дело на службу своих интересов. В XVI веке, когда Екатерина Медичи только приехала во Францию, трон все еще делил власть с представителями влиятельных семейств. Эти аристократы с большим подозрением смотрели на надушенные итальянские перчатки королевы и распускали слухи, будто она пользуется духами, чтобы перебить запах яда: якобы одну пару таких перчаток ее величество отослала в подарок своей сопернице Жанне д’Альбре, после чего та скончалась.
Но прошел еще век, и Людовик XIV, взойдя на трон, сосредоточил в собственных руках почти всю государственную власть. К тому времени надушенные перчатки распространились уже повсюду — и были лишь вершиной благоуханного айсберга. «Еще никто и никогда так не любил ароматы», — писал о короле герцог де Сен-Симон. И Версальский дворец, выстроенный Людовиком XIV как памятник абсолютизму, был ими буквально пропитан.
Почти все в Версале источало благоухание. Одним особенно ценным предметом — настолько ценным, что часто его дарили друг другу государи, — был тонко надушенный кусок ткани, называвшийся toilette — это уменьшительная форма от слова toile, означавшего по-французски «ткань». Появилась новая мода: застилать такой тканью стол, на котором перед зеркалом расставлялись многочисленные баночки и скляночки, использовавшиеся для ухода за собой. Она-то и дала имя и столику, и процессу: la toilette — «утренний туалет». В Версале же этот процесс сделался самым сложным и долгим.
Тремя главными компонентами туалетного ритуала были мази, порошки и помады, и все они были очень сильно ароматизированы. Мази, или густые кремы, наносились на кожу. К ним относились белила (blanc), которые осветляли кожу, и румяна (rouge), придававшие щекам розоватый оттенок. Порошки, или пудры, делавшиеся из тонко перемолотого крахмала, впитывали аромат свежих цветочных лепестков. К популярным ароматам относились роза, мускус, нарцисс и дубовый мох. Порошки наносили на кожу (для придания ей бледности) и на волосы. Топленые жиры вроде очищенного свечного сала или околопочечного жира, насквозь пропитанные ароматами, становились помадами для придания форм прическам и надушивания волос.
Этот тщательный уход, как хорошо известно, не включал в себя мытья. Воды, в особенности горячей, избегали, считая ее вредной для здоровья: она якобы открывала ворота болезням. Но хотя Людовик XIV и не принимал ванны, от него всегда пахло так хорошо, что его даже прозвали «сладкоцветочным». Чтобы очистить кожу, он часто втирал в нее ароматизированный esprit de vin, винный спирт. Другим распространенным средством очищения был уксус, а также разные вида мыла, например savonnettes de Bologne — с маслом апельсина, розовой водой и множеством других запахов. Тело обтирали специальными кусочками ткани, так называемыми mouchoirs de Vénus («носовыми платками Венеры»), заранее обработанными особыми составами, куда входили, например, лимон и гвоздика.
Телесные выделения впитывало надушенное льняное нижнее белье, которое переменяли несколько раз в день. Прачки короля выдерживали его нательное белье в особой жидкости — aqua angeli, в состав которой входили розовая вода, росный ладан, жасмин и флердоранжевая вода. Придворные подвешивали к своей одежде маленькие саше с ароматными цветами и прятали в волосы розовые лепестки.
Обязательным атрибутами были надушенные носовые платки и веера, и вокруг их применения буквально вращался весь придворный этикет. Лекарь короля изобрел особое устройство — cassolette royale, «королевскую курильницу», которая распыляла ароматы при помощи пара, поднимавшегося от кипевшей воды. Король любил, чтобы каждый день его покои пахли по-разному, и это правило соблюдалось до тех пор, пока на склоне лет у него не развилась повышенная чувствительность: тогда ему сделались противны все запахи, кроме аромата апельсиновых цветов, собранных с его собственных деревьев в парке Версаля.
Преемник «сладкоцветочного» короля, Людовик XV, уделял запахам еще больше внимания. При его дворе, изобиловавшем различными ароматами, появились даже целые фонтаны духов. Все стороны туалетного ритуала были доведены до крайности. Белила и румяна наносились столь густым слоем, что не оставляли уже ни намека на естественную кожу. Помаду зачерпывали из огромных чанов, и с ее помощью вылепливали новые вычурные прически, громоздившиеся все выше и выше. Женщины часто дополняли собственные волосы накладными и напудривали их крашеным крахмалом — обычно серым или голубым, но иногда розовым или фиолетовым. Мужчины носили парики, которые пудрили добела.
Все, что только можно, обрызгивалось и пропитывалось духами, и членам королевского двора приходилось платить за это очень высокую цену: они нанимали персональных парфюмеров, чтобы те разрабатывали для них личные неповторимые ароматы, и все это стоило огромных денег. Для мадам Помпадур, главной фаворитки короля, духи составляли одну из самых больших статей хозяйственных расходов.
Тех, кто расхаживал по залам Версаля, окутывало настоящее ароматическое облако; они обрызгивали себя духами с такой одержимостью, словно от них зависела сама их жизнь. И в каком-то смысле для них дело обстояло именно так. В эпоху, когда в распространении болезней винили «дурной воздух» и неприятные запахи, Версаль сделался крепостью и держал оборону от грязи и заразы, которые осаждали ее со всех сторон.
Паровые распылители, рассеивавшие по комнате духи; уксус, разбрызгиваемый ради чистоты; склянки с ароматической водой, которые носили на шее; надушенные веера и носовые платки; травяные компрессы и банное мыло — все это слыло отнюдь не забавными пустяками, а наилучшими средствами, какие применяли в те времена для отпугивания страшных моровых поветрий и вредоносных миазмов. В этом неутомимом и изобретательном усердии, с каким монаршее окружение обзаводилось духами, можно усмотреть попытку завладеть сутью и духом, эссенцией самой жизни, выжать и вытянуть животворные соки из холмистого цветочного Прованса и доставить его на север, к королевскому двору.