Академик Сергей Иллариошкин — Forbes: «Самая большая беда — отсутствие чувства меры»

— Сергей Николаевич, могли бы вы в двух словах рассказать об основных направлениях работы Российского центра неврологии и нейронаук? Какие проблемы он исследует, с какими болезнями борется?
— Этот год для нас — особый: нам исполняется 80 лет, и как раз к празднованию этой знаменательный даты мы стали Российским центром неврологии и нейронаук. Произошедшее в юбилейный год преобразование в полной мере отражает и статус, и возможности нашего учреждения. 
Институт неврологии был создан в 1945 году, за месяц до конца Великой Отечественной войны, в числе первых трех клинических институтов Академии медицинских наук СССР. На протяжении всех этих лет главным направлением нашей деятельности было создание новых технологий диагностики, лечения, реабилитации и профилактики в неврологии. Уже в начале 1950-х Центр столкнулся с глобальной угрозой — проблемой нейроинфекций, когда на первое место в мире по катастрофичности последствий вышел полиомиелит. Сейчас мы редко о нем вспоминаем, а тогда этот недуг косил многие тысячи людей во всем мире. Перед Институтом была поставлена задача бороться с этой страшной болезнью.
На базе нашего Института была создана лаборатория, в которой работал классик отечественной вирусологии Михаил Петрович Чумаков – его портрет висит в нашей Аллее Славы. Создание вакцины против полиомиелита — это в значительной степени заслуга нашего Института. Проблема полиомиелита смыкалась с проблемой нарушения дыхания. И Любовь Михайловна Попова, еще один наш классик, создатель первых моделей отечественных дыхательных аппаратов, основала новое направление в клинической медицине — нейрореаниматологию. Она спасла тысячи жизней детей и взрослых с последствиями полиомиелита, инсульта, травматических повреждений мозга. Любовь Михайловна также участвовала в спасении жизни Льва Ландау после тяжелейшей автокатастрофы. Он лежал в Институте им. нейрохирургии им. Н.Н. Бурденко, и Любовь Михайловна была главным консультантом, обеспечивая борьбу за жизнь нашего великого физика. 
Есть такое направление — функциональная стереотаксическая нейрохирургия: когда мы оперируем пациентов с болезнью Паркинсона, тремором и другими тяжелыми гиперкинезами без больших разрезов мозга, а вводя маленький электрод и разрушая нужную точку размером в несколько миллиметров в глубине мозга. Это направление основал хирург-новатор Эдуард Израилевич Кандель, организовав и возглавив в нашем Институте нейрохирургическое отделение, которое в дальнейшем на долгие годы стало флагманом функциональной и стереотаксической нейрохирургии в нашей стране (Государственная премия за 1985 год). 
Нашими учеными было очень много сделано для изучения сосудистых заболеваний мозга, включая внедрение рентгеновских и ультразвуковых методов исследования сосудов мозга, пионерские работы по тромболизису сосудов мозга при ишемическом инсульте, изучение эпидемиологии сосудистых заболеваний мозга и разработку системы их профилактики на крупных промышленных комбинатах страны (Государственные премии за 1971 и 1982 гг.). 
Мало кто помнит, что первая в стране компьютерная томография появилась именно в нашем Институте в 1977 году, а уже в середине 1980-х годов был создан отечественный рентгеновский компьютерный томограф — благодаря совместной работе ученых Института неврологии и специалистов Министерства электротехнической промышленности. Государственная премия 1984 года была вручена коллективу, занимавшемуся этим проектом. 
В тяжелые для науки 1990-е большинство медицинских учреждений выживали как могли, а нам удалось не только сохранить свой потенциал, но и развиваться. В 1994 году в Институте была создана лаборатория ДНК-диагностики — одна из первых в стране ДНК-лабораторий при клиническом центре, также в 1990-е открылись лаборатории гемореологии и гемостаза, кардионеврологии и др. 
В 2006 году произошло историческое событие — к нашему учреждению присоединили Институт мозга, основанный в 1928 году. История этого института началась в 1924 году с создания лаборатория по изучению мозга Ленина, а в последующие годы он стал широко известен своими работами по различным фундаментальным и экспериментальным направлениям нейронаук. При объединении двух коллективов была поставлена задача: придать нашим клиническим исследованиям большую фундаментальную направленность, а с другой стороны — «вдохнуть» в традиционные направления работы Института мозга новую, клиническую составляющую. После этого объединения мы стали Научным центром неврологии, в котором была реализована передовая модель трансляционной неврологии — от фундаментальных исследований до энергичного внедрения сделанных разработок в клинику. 
Сейчас в нашем центре сформировалось пять институтов — Институт клинической и профилактической неврологии, Институт функциональной нейрохирургии, Институт мозга, Институт нейрореабилитации и восстановительных технологий и Институт медицинского образования и профессионального развития. По числу членов Российской академии наук мы сейчас на лидирующих позициях среди всех клинических центров страны — пять академиков и четыре члена-корреспондента.
Какие задачи стоят перед нами теперь? Жизнь, в первую очередь, диктует необходимость перехода от изучения больного мозга к здоровому. Я говорю и о модуляции функций здорового мозга, и о когнитивном тренинге, и о ранней профилактике возрастных патологий мозга — таких как болезнь Альцгеймера, болезнь Паркинсона и др., которые возникают на фоне состояний когнитивной и физической хрупкости. Приоритетное направление сегодня — это поиск и реализация в клинике сверхранних биомаркеров развивающихся патологий. Ведь болезни Альцгеймера, Паркинсона и другие дегенерации развиваются исподволь, за 20–25 лет до появления первых клинических симптомов, и именно в «скрытой» (латентной) стадии их нужно суметь диагностировать. 
— Насколько повысилась актуальность неврологических заболеваний в последнее время?
— Сегодня важным фактором, влияющим на демографию в большинстве развитых стран, является старение населения. Если еще 40 лет назад число людей в возрасте 65 лет и старше было 15–20%, сейчас их уже 30%, через десять лет их будет 40%, а в некоторых странах — 45%. Мы начали жить лучше и дольше — и это хорошо. Но при этом закономерно растет число возраст-зависимых заболеваний. Это нейродегенеративные и сердечно-сосудистые патологии, онкология, сахарный диабет, заболевания суставов, дегенерация сетчатки, хроническая обструктивная болезнь легких. Это — хронические заболевания, которые обычно остаются с человеком. Мы их лечим, стараемся держать под контролем, но излечить не можем.
Если говорить про неврологию, то пожилой возраст связан с ростом числа случаев болезней Альцгеймера и Паркинсона, лобно-височной дегенерации, сосудистой деменции и т.д. Если до 65 лет такие заболевания встречаются у 1–2 % людей, то в 75-летнем возрасте это уже 5%, а после 85 лет уже около 40% обречены на болезнь Альцгеймера или другие деменции. По прогнозу, к 2050–2060 годам в мире будет 150–200 млн таких пациентов. Рост — четырехкратный! Это реальная «неинфекционная эпидемия» и с этим надо что-то делать.
И если болезнь Паркинсона мы довольно успешно лечим, продлевая качественную жизнь пациенту иногда на 15-20 лет, то против болезни Альцгеймера есть очень мало препаратов, и они носят преимущественно симптоматический характер. Только в последние два-три года обозначился прорыв — появились первые препараты, которые воздействуют на патологический белок бета-амилоид, накапливающийся в веществе мозга. Сегодня на всех уровнях идет борьба за активное творческое долголетие. И если с нейропротективными препаратами пока обстоит не очень хорошо (делаются лишь первые шаги), то мерами профилактики мы можем себе помочь. Я говорю о необходимости внедрить такой комплекс мер, как ранний «неврологический и когнитивный чек-ап». В 70 лет уже поздновато говорить о профилактике болезни Альцгеймера. Но ведь на протяжении примерно двух десятилетий до начала этого страшного недуга человек жил в окружении массы факторов риска, примерно половина которых — модифицируемые. Они были в наших руках, но мы об этом не думали.
Что касается технологий ранней диагностики нейродегенераций (например, позитронно-эмиссионная томография) — они очень дорогие, и даже самые богатые страны не могут обеспечить их массовое применение. Так что возраст-зависимые заболевания — это острейшая проблема не только современной медицины, но и общества в целом, поэтому в национальных приоритетах всех стран есть программы, направленные на ее решение. И у нас недавно принята федеральная программа, разбитая на несколько направлений, в числе которых активное здоровое долголетие. 
— Что вы могли бы сказать по поводу исследования южнокорейских ученых, которое выявило, что при умеренном потреблении алкоголя понижается смертность от болезни Паркинсона?
— Это только одна из множества работ, которые за последние годы появлялись в контексте связи так называемого умеренного потребления алкоголя с теми или иными заболеваниями. В частности, заболеваниями мозга.
Очевидно, что в целом алкоголь — этиловый спирт — это яд. Проблемы неумеренного потребления алкоголя мы здесь обсуждать не будем. Вред такого потребления совершенно очевиден и на уровне личности, и на уровне всех органов и тканей. Упомянем онкологические заболевания, болезни желудочно-кишечного тракта, сердца, головного мозга, почек и т.д. С этой точки зрения мне вполне понятна настороженность медицинской общественности по поводу время от времени появляющихся публикаций о том, что «умеренное» потребление алкоголя в малых дозах может быть ассоциировано со снижением риска развития некоторых заболеваний — например, сердечно-сосудистой системы. Часть этих работ посвящены и болезни Паркинсона. Вы упомянули снижение риска смертности для человека, который уже заболел, а есть и другие недавние исследования, показывающие, что потребление вина и пива (продуктов брожения) может быть связано с уменьшением риска возникновения этого заболевания.
Повторюсь, мне понятна общая позиция ученых-медиков, органов здравоохранения, представителей ряда общественных организаций, которые негативно воспринимают саму идею как-то комментировать и обсуждать в публичном пространстве результаты этих исследований. Ведь люди по-разному воспринимают спиртное, включая разную индивидуальную предрасположенность к алкоголю и разный риск развития зависимости. И чтобы не вводить во искушение тех, кто может неправильно интерпретировать любое слово того или иного информационного сообщения, формируется резко негативная позиция, даже нежелание обсуждать эти вопросы. В этой связи максимально жесткое положение о том, что «алкоголь опасен в любых дозах», вполне объяснимо. И я в значительной степени разделяю высказываемые опасения.
Но тем не менее, если мы хотим разобраться в проблеме, мы не можем игнорировать тот объективный факт, что действительно не одно десятилетие публикуются работы, показывающие, что умеренное или легкое потребление вина может быть ассоциировано с пониженным риском сердечно-сосудистых и некоторых нейродегенеративных заболеваний. Эти работы появлялись и в нулевые, и в десятые годы, а последние опубликованы совсем недавно — в 2024-2025 годах. Заметим, в каждом случае зафиксированное снижение риска было не очень большим, где-то в 1,2–1,3 раза. Статистика — достаточно сложная вещь. Дизайн этих исследований очень сложно спроектировать так, чтобы результаты всех устроили. Стандартизировать эти исследования также очень тяжело, и совершенно очевидно, что зафиксированное снижение риска существенно не влияет на общую вероятность возникновения определенной болезни на фоне всего множества существующих фактов риска. 
Но все-таки какое-то рациональное зерно в проведенных исследованиях, наверное, есть, а раз так — то с этим хотелось бы спокойно разобраться. Безусловно, есть некоторые общие факторы влияния алкоголя на организм, тем более что многие работы не дифференцируют влияние по виду напитка, но дифференцируют его по дозе. Одна суточная доза, которая в большинстве случаев оценивается как «безвредная», обычно определяется как 8–10 г чистого алкоголя.
О каких же «позитивных» свойствах алкоголя в целом идет речь в опубликованных статьях? В большинстве работ обсуждается влияние этилового спирта на механизмы регуляции сосудистого тонуса. Если говорить о головном мозге, то сравнительно недавно было показано влияние этилового спирта на «вымывание» патологических белков из вещества мозга — аналогично тому, что происходит во сне. Во сне наиболее активно действует собственная лимфатическая система головного мозга (так называемая глимфатическая система). И вот оказалось, что у алкоголя в небольших дозах тоже есть свойство улучшать дренирование мозга, освобождая его от накопившихся там патологических белков. Есть работы, показывающие экспрессию определенных «защитных» иммунных молекул на фоне потребления алкоголя. Есть и другие возможные механизмы действия небольших доз алкоголя на головной мозг, которые требуют дальнейшего изучения.
— Один из упреков, которые раздаются в адрес подобных исследований со стороны виноделов, состоит как раз в том, что в них не отслеживается разница между воздействием вина и крепких спиртных напитков.
— Если говорить о разных видах алкогольных напитков, то красное вино, сохраняя указанные универсальные свойства алкоголя, отличается содержанием природных антиоксидантов. Это полифенолы, включая ресвератрол, кверцетин и целый ряд других молекул. Не будем забывать также, что в красное вино входят витамины групп B, C, D, а также микроэлементы: кальций, магний, йод и другие. Безусловно, это добавляет вину определенное специфическое воздействие на организм. В частности, пресловутый ресвератрол влияет на уровень хронического воспаления и нейровоспаления в организме — важнейший фактор запуска нейродегенеративных процессов, а также доказанный фактор развития сахарного диабета. Антиоксидантам приписывается благоприятное воздействие на артериальное давление, а также определенное благоприятное действие при болезни Альцгеймера. Есть работы, показывающие определенный профилактический эффект умеренного потребления пива (содержащего большое количество витаминов группы В) в отношении развития болезни Паркинсона, но опять же — такой эффект не универсален и, конечно же, не может рассматриваться как «руководство к действию».
Статью, которую вы предложили мне прокомментировать, следует спокойно и нейтрально принимать как некий факт, как очередной небольшой кирпичик в череде очень разнородных научных публикаций. Можно ли говорить, что она «перевернула» наши представления об алкоголе и о нашем отношении к нему? Конечно же нет!
В ней, например, есть к чему придраться в плане дизайна исследования. Здесь было набрано довольно много пациентов, но это были преимущественно женщины (которые заведомо меньше принимают алкоголь), а ведь болезнью Паркинсона страдают преимущественно мужчины: соотношение три к двум в пользу мужчин. Во-вторых, в группе умеренно пьющих участников исследования, у которых прослеживался «протективный» эффект, оказался менее высокий процент коморбидности (сочетания у пациентов двух или нескольких заболеваний), чем у лиц с худшими результатами приема алкоголя. То есть наличие или отсутствие сопутствующих заболеваний могло напрямую повлиять на полученные результаты.
Наконец, в-третьих, это были представители корейской популяции, и результаты исследования никак нельзя экстраполировать на все население других стран мира. Значат ли полученные результаты, что мы теперь можем «лечить» болезнь Паркинсона алкоголем? Об этом не может быть и речи! А правильно ли будет проигнорировать эту публикацию и «закрыть глаза» на все поднятые в ней вопросы? На мой взгляд — тоже нет. Надо просто продолжать исследования и проводить строгий анализ научных основ получаемых данных.
Если же говорить о моей личной точке зрения, то я не сторонник радикальной абсолютизации зла, связанного с употреблением алкоголя. Как ни крути, алкоголь сопутствует человечеству на протяжении тысячелетий, став одним из заметных факторов культурно-исторического, художественно-эстетического и даже философского осмысления мира на протяжении всего развития нашей цивилизации. Огульно отрицать этот факт — значит отвергать очевидные вещи. Если встать на путь наиболее радикальных сторонников «всего здорового», нам всем придется выкинуть из дома свои солонки, сахарницы, сковородки и питаться только не подсоленной, не подслащенной кашей, вареной рыбой и свежей зеленью. Но это же не реально, да и не разумно! Эмоциональная составляющая, связанная с вкусной пищей (в самых разных ее проявлениях) — это важная часть нашей жизни. Все дело в соблюдении разумных пропорций и в избегании крайностей.
— Значит, алкоголь — не абсолютное зло. Но и целебным средством его не считаете? 
— Нет, не считаю. Даже если у алкоголя вообще и у вина в частности есть какой-то превентивный эффект, связанный с теми или иными заболеваниями, то он не очень значительный — это, во-первых. И во-вторых, он будет на последнем месте среди огромного числа других факторов превенции. Если говорить о болезни Альцгеймера и вообще о проблеме когнитивного снижения, то эти защитные факторы хорошо известны. Давайте их перечислим.
На первом месте — аэробная физическая активность. Доказано многократно, что это сильнейший фактор снижения риска. Необходимо, как минимум, 150–200 минут аэробной активности в неделю. Лучше — 300 минут, если это позволяют ваше расписание и состояние общего здоровья. Это легкий бег трусцой или быстрая ходьба — чтобы человек дышал на фоне физической нагрузки, чтобы ему хватало кислорода за счет работы легких и не приходилось расщеплять другие ткани за счет гликолиза.
Второй пункт — интенсивная когнитивная деятельность. Вообще, высокий уровень образования — фактор анти-риска в отношении болезни Альцгеймера. Предполагается, что люди с высшим образованием в силу особенностей своей работы поддерживают высокий уровень интеллектуальной нагрузки. Надо нагружать свой мозг вплоть до преклонного возраста. Кто-то советует изучать иностранные языки, кто-то — заниматься музыкой и т.д.
Отсюда перекидываем мостик к следующему фактору — это активная социальная деятельность. Социальная изоляция, ограничение контактов с обществом — важнейший фактор развития болезни Альцгеймера. К сожалению, именно это происходит с пожилыми людьми в большинстве случаев. Так что центры активного долголетия, вовлекающие пожилых людей в круг общения, это на самом деле очень полезная вещь. Вот мы иногда подшучиваем по поводу стремления наших стариков покопаться на дачной грядке — но ведь это как раз то, о чем я говорю. Это физическая и аэробная активность, а также вовлечение в круг общения с соседями по дачным интересам. Впрочем, главное при этом — не перестараться (не перегреться на солнце, не «угробить» свою спину и т.д.). 
Очень важен и следующий фактор — предотвращение сенсорной депривации. Мы не должны мириться с тем, что пожилые люди начинают плохо видеть или плохо слышать. Когда в силу возраста ограничиваются сенсорные потоки, надо обязательно стараться решить эту проблему. Доказано, что риск болезни Альцгеймера снижается на 5–7%, если своевременно корректируются проблемы зрения и слуха.
Следующий фактор риска — загрязнение атмосферы. Надо меньше бывать в местах, где воздух загрязнен дымом или микропластиком. 
Повторные черепно-мозговые травмы в течение жизни, сожалению, тоже увеличивают риск возникновения болезней Альцгеймера и Паркинсона.
Следующий пункт — некоторые корригируемые состояния: сахарный диабет, гиперлипидемия, артериальная гипертония. Эта троица факторов входит в понятие «метаболический синдром», и мы сегодня можем эффективно их контролировать с помощью индивидуально подобранных лекарств, диеты и т.д.
Очень важен здоровый сон, точнее — нормальная длительность ночного сна. Напомню, что именно во сне вещество мозга особенно активно избавляется от патологических белков. Следует также избегать такого фактора риска, как «световое загрязнение» во время сна — другими словами, не стоит спать с открытым источником света, будь то телевизор, настольная лампа или светящаяся реклама за окном. Это вредно, так как препятствует выработке мелатонина и нормальной работе других защитных механизмов сна.
Переходим к диете. Широко известна своей «целебностью» средиземноморская диета. Действительно, доказано, что она на несколько процентов понижает риск неврологических заболеваний. Кстати, для того, чтобы питаться правильно, необязательно жить на Средиземном море. Средиземноморская диета — это, в первую очередь, овощи и фрукты, рыба, оливковое масло, орехи, бобовые. Продукты из цельнозерновых злаков, кстати, включая хлеб и пасту. Некоторые кисломолочные продукты, яйца. Если мясо, то желательно куриное. И где-то лишь на самом кончике этой пирамиды среди всех факторов — но далеко не у ее основания — находится красное вино. Добавлю, что, несмотря на гипотетические превентивные функции, вино даже в малых дозах нельзя считать «универсально полезным». Например, оно противопоказано при мигрени, при некоторых заболеваниях желудочно-кишечного тракта и т.д. Да, ресвератрол полезен, но ведь в простой кожуре винограда его намного больше, чем в вине!
В работе о болезни Паркинсона, которую вы предложили прокомментировать, говорилось об «относительной безвредности» потребления примерно по бокалу вина в день. Наверное, правильнее говорить о бокале вина раз в два-три дня — и получим те самые 8–10 г чистого алкоголя, о которых я упоминал ранее. Но еще и еще раз повторюсь: преподносить информацию о вине надо предельно аккуратно. Ведь самая большая наша беда — в отсутствии чувства меры. Причем это касается и алкоголя, и еды, и физической нагрузки, и чего угодно. На самом деле, у нас вполне достаточно надежных способов профилактики возрастных патологий.
Вроде бы не так сложно пройти в день километра два-три — у кого сколько получится. А повторить это на второй день? А на третий? А на пятый? А на двадцатый? А независимо от погодных условий и на протяжении 20 лет? Конечно, бывает тяжело поддерживать правильный образ жизни. Но если ты, например, живешь где-нибудь недалеко от парка, то никакие оправдания собственной лености недопустимы. Просто категорически не принимаются! Глупо уповать и надеяться на красное вино, если мы не можем заставить себя простейшим способом поддерживать основные функции, которые действительно значимы.
Показано, что, если с молодости контролировать все факторы риска, о которых я сказал, можно более чем на 50% сократить риск деменции или отсрочить ее появление.
— Расскажите, пожалуйста, еще о здоровой диете. Может быть, это наиболее легкая часть здорового образа жизни?
— Питаться надо до четырех-пяти раз в день, умеренными порциями, не объедаясь ни днем, ни на ночь. Число потребляемых калорий должно соответствовать тому, что мы тратим. Для взрослого мужчины ежедневные средние энергозатраты — около 2000–2500 ккал. Если не считать специальные диетические предписания, то примерно 15% энергии мы должны получать с белками, около 30% — с жирами и до 55% с углеводами. Желательно в день выпивать шесть-семь стаканов воды, в том числе в виде чая и других напитков. Тем, у кого нет ограничений, связанных с сердечно-сосудистой системой, можно рекомендовать кофе. Доказано его превентивное влияние в отношении нейродегенеративных заболеваний, в ряде работ показан и антионкогенный эффект кофе.
Говоря о питании, не будем забывать и о существовании наших «врагов». Это, например, продукты, содержащие простые сахара. Пресловутые напитки типа «кола» я даже обсуждать не буду — там огромное количество сахара. Но и соки, которые мы покупаем, тоже содержат сахар. Еще одна вещь, которую надо категорически избегать — так называемые «высокообработанные» продукты. Это всевозможные полуфабрикаты, продукты с долгим сроком хранения, пресловутые трансжиры и др. Все это очень вредная вещь. В общем, простые правила, и они вроде бы всем известны. 
— Давайте вернемся к вину и подытожим сказанное выше.
— Давайте попробуем… Есть позиция ряда экспертов ВОЗ, что алкоголь — это категорическое зло в любых дозах. Я не вполне разделяю эту точку зрения и уже объяснил, почему. Но независимо от этих дискуссий мы должны помнить, что в наших руках есть много доказанных мер профилактики, которые мы можем реализовать и без привлечения алкоголя. Красное вино в этом наборе — в лучшем случае всего лишь небольшой приятный бонус (при том, что «защитное» его действие на сегодня нельзя считать полностью доказанным). В целом, алкоголь вообще и вино в частности не должны рассматриваться как значимое средство профилактики (и тем более лечения) чего бы то ни было. 
— Я совсем забыл спросить вас еще об одном аспекте. Согласно традиционному представлению об алкоголе, это средство снятия стресса. Насколько оно верно, с вашей точки зрения?
— В некотором смысле — да. Но только в очень разумных пределах, изредка, если напиток позволяет здесь и сейчас сгладить чрезмерную остроту какой-то эмоциональной ситуации. Замечу тут же, что хронический стресс – важнейший фактор риска огромного количества заболеваний, но лечить хронический стресс алкоголем, конечно, ни в коем случае нельзя. Мы понимаем, чем это чревато. 
Важно еще то, как вы потребляете алкоголь. Во-первых, это должен быть качественный напиток. Во-вторых, «правильное» время для него наступает, наверное, все-таки ближе к вечеру. В-третьих, это надо делать в достойной и умной компании. В этом случае добавляется элемент доверительного социального общения, который позволит вам удержаться в рамках умеренного, разумного потребления. Культурный аспект всегда важен, даже если это культура принятия пищи или определенный ритуал дегустации вина.
— А мне приходилось слышать странное утверждение, что нельзя потреблять алкоголь перед сном…
— Здесь имеется в виду, что чрезмерное потребление алкоголя может нарушить механизмы сна и чередование его нормальных физиологических фаз. Это доказано, и этого действительно следует всячески избегать. Но если речь идет о бокале вина, то он едва ли способен оказать существенное влияние на общую структуру сна. Так что, если изредка после бокала вина вы быстрее заснете, наверное, в этом не будет ничего плохого.